Места заключения
Колымский ИТЛ
Год окончания 1943
Из рассказа о.Пимена:
"Ну как везли [на Колыму] известно. В телячьих вагонах. В чем захватили,
в том и поехали. Ни подушечки, ни ложечки, ни хлебушка...
Привезли нас на Колыму а там уже тысячи людей работают. Много накопилось
"врагов Советской власти". Мы пополнение "врагам". Заставили меня рыбу
чистить, иные пилят лес, а эти бочки делают. Разговаривать запрещено было
как на работе, так и за столом. И часовой стоит ночью чтобы не было
никакого разговора: если заговорил бунтовщик.
Кормили нас одними вареными рыбьими головками. Полный таз этих головок
принесут, кружка или две кипятка, без заварки, без сахара, вот и все
пропитание. Все обовшивели, грязные-прегрязные, уставшие-преуставшие.
Жили в казармах. На нары из бревен веток накидают вот и постель. Одежды
никакой не давали. В чем приехали в том и работали, одежда наша и постель
нам, и подушка... Рыбу солили и в бочках катили на пароход. Работали только
заключенные, а конвоиры были гражданские. Вооруженные. И плетки у них были.
Работали мы буквально до смерти. Кто не может расстреливали и закапывали,
как собак... И вот я насмелился сказал как-то вслух:
Вот, нас пасут, как скотинушку, и кормят, как скотинушку.
А часовой хоть у двери стоял... увидел и услышал:
Кто это говорит?
Подошел. За руку меня поймал, руки как клещи:
А ну-ка, бунтовщик! Выходи!
Вытащил меня из-за скамейки. Вывел на улицу, шапку снял с меня. С крыши
капель снег и дождь. Поставил под капель. Каплет мне прямо в темечко.
Я стою. Чувствую голова замерзает. А часовой мне кричит:
Стой!!!
Хотел прикладом меня ударить размахнулся. Думаю: то ли сейчас зубы вылетят,
то ли глаза, то ли нос перебьет. Но не ударил, так как я стою смирно. Думаю:
что будет то будь... Потом голова закружилась, закачался я, упал не
помню как.
Когда очнулся уже лежал на кровати в больнице. Голова как будто в огне
горит, и кажется огромной, как бочка. Температура страшная. аппетит исчез.
Долгое время даже слова сказать не мог такая адская боль была. И не знал,
что со мной. Потом узнал, что у меня менингит страшная болезнь.
Ко мне подходили, спрашивали:
Ты зачем сюда приехал?
Не знаю....
Откуда?
А я только:
"Мама, мама! Папа, папа! Возьмите меня!"
В это время на Колыму привезли пополнение, и конвоирам, когда они
направлялись обратно, велели:
"Возьмите вон того мальчика, который все кричит: "мама, мама!".
Увезите его, он еще молодой... ".
Короче, списали меня как совсем не годного к работе,
как не жильца на этом свете. Отдали документы... "