С этого года на Богословском факультете ПСТГУ открывается заочный академический бакалавриат по направлению 47.07.03 Религиоведение "Религиозная ситуация в России и мире". Мы поговорили с руководителем этой программы, протоиереем Константином Гиппом.

Отец Константин — митрофорный протоиерей, настоятель Свято-Покровского храма г. Жиздра — был рукоположен в сан пресвитера в 1989 году, получил три образования: закончил МДА в 1995, ПСТГУ в 2009 (диплом с отличием), Калужский Государственный университет в 2015 (педагогическая магистратура, также, с отличием). Преподавал с 2001 по 2015 год в Калужской духовной семинарии, с 2012 года преподает в ПСТГУ. Организатор и руководитель пяти научно-миссионерских экспедиций в Ненецкий автономный округ Архангельской области в 2013—2017 гг.

Отец Константин, мы с Вами беседуем в связи с открытием с этого года религиоведческого профиля для поступающих на заочную форму обучения на Богословский факультет, однако позвольте вначале задать несколько личных вопросов. Вы заочно окончили семинарию в девяностые годы, зачем Вы после этого решили продолжить образование и поступить в Свято-Тихоновский Университет?

Мой путь в Церкви всегда был связан с миссионерским посылом, с желанием делиться той радостью и той истиной, которую я в свое время обрел в православии. Девяностые годы были достаточно специфическим периодом в жизни Церкви, когда нужно было дать образование максимально возможному количеству людей, уже принявших священный сан, но не имевших даже базового духовного образования. Качество образования при этом неизбежно страдало, и, конечно, в этом образовании практически не было аспекта, связанного с миссией в секуляризованной или прямо враждебной христианству среде. Кроме того, меня всегда интересовали другие религиозные традиции, и когда встал вопрос, заниматься религиоведением или богословием, этот интерес и определил сделанный мною выбор.

Часто приходится встречаться с мнением, что православному христианину незачем интересоваться другими религиозными традициями. Ведь есть истинная религия — православное христианство, а всё остальное — это ложь, заблуждение и вообще «бесовская выдумка». Зачем нам это изучать?

Конечно, я знаком с такой точкой зрения, но не разделяю ее. Одна из базовых дисциплин религиоведческого комплекса — это история религии. Она рассказывает о тех духовных поисках человечества, тех духовных метаниях и исканиях, которые человек, отпав от Бога, был вынужден предпринимать. Конечно, христианство — это истинная религия, но во всех других религиозных традициях и практиках есть какие-то отблески этой истины. Об этом говорили святые отцы и церковные писатели древности: есть такие мысли и у Иустина Философа, и у Климента Александрийского, и у Оригена, и у святителя Григория Богослова. Если вернуться к религиоведению, то здесь, наверное, уместно привести цитату Макса Мюллера — одного из ученых, стоявших у основания этой научной дисциплины. Он как-то сказал, что тот, кто знает одну религию, не знает ни одной. Это очень похоже на то, как определял работу богослова IV Вселенский Собор, когда призывал христиан «приспосабливать свое мышление к мышлению врагов», только в ином аспекте. В нашем университете, с одной стороны, студенты получают базовые знания о православии, а с другой стороны, знакомятся с научным подходом к изучению иных религиозных традиций. Мне кажется, это наиболее оптимальное сочетание подходов, которое необходимо именно для нашей страны: у нас православие — это культурообразующая религиозная традиция, ее необходимо знать глубоко, но другие традиции тоже присутствуют в жизни российского социума, и их нужно изучать.

Когда молодой человек получает религиоведческое образование в наших стенах, какие у него дальнейшие перспективы? Где он может работать?

Могу ответить, исходя из своих сведений о наших выпускниках. Если брать Москву, то наши выпускники трудятся на штатных должностях приходских миссионеров-катехизаторов, ведут лектории, курсы, и не столько для детей, сколько для взрослых на базе московских приходов. Вне столицы таких приходских должностей, конечно, минимум. Там люди работают в епархиальных управлениях и в администрации местной власти. Причем у нас на Миссионерском факультете в свое время религиоведческое образование массово получали именно священнослужители: для них это оказывалось востребованным. Некоторые выпускники идут в какие-то экспертные организации типа Роскомнадзора. Мне говорили, что когда человек занимается журналистской деятельностью, то, зная, что он получил базовое религиоведческое и теологическое образование, ему дают на откуп все темы, связанные с религией в современном российском обществе. Сейчас эта тематика достаточно востребована и расширяется. Также можно добавить, что последние разъяснения министерства Просвещения о том, что к преподаванию в школах разрешено привлекать специалистов, не имеющих педагогического образования, открывают и эту перспективу.

Скажите, зачем, с Вашей точки зрения, священнику, закончившему семинарию, получать религиоведческое образование?

Наверное, бывают люди, у которых есть внутренняя тяга к получению знаний. Для меня изучить тот путь, который прошло человечество в поисках своей Небесной Родины, было очень интересно. Наряду с этим большое значение для священника-пастыря может иметь хорошее знание современной религиозной ситуации в России и в мире — на что и направлена наша программа. Современный священник общается с очень широким кругом людей. Наконец, когда с людьми встречается пастырь, просто обладающий широким гуманитарным кругозором, то это всегда выглядит очень убедительно. Ну и работа в миссионерских и молодежных отделах епархий и благочиний тоже предполагает знание различных религиозных традиций, культур, духовных поисков современного общества.

Каким должен быть абитуриент, который желает поступить на вновь открываемый религиоведческий профиль?

К сожалению, чаще всего базовые знания наших абитуриентов сейчас, оставляют желать лучшего. Хорошо, когда человек имеет представление об истории Церкви, о катехизисе, о православном богослужении. Но мне кажется, самое главное — это жажда знаний в области современных исследований религии, с одной стороны, и крепкая, укорененная в традиции православная вера — с другой.

Исторически, в нашем вузе в течение довольно длительного времени религиоведение существовало на двух факультетах — Богословском и Миссионерском. Отличались ли тогда эти направления и как они сосуществуют сейчас, после объединения всего религиоведения на одной кафедре Философии и религиоведения?

Религиоведение на Миссионерском факультете имело более апологетическую направленность. Я бы сказал, оно было конфессиональным религиоведением (хотя по поводу того, насколько применим этот термин, тоже ведутся споры). Религиоведение на Богословском факультете отличалось более академическим подходом. Оно стремилось активно взаимодействовать не только с церковными, но и со светскими учебными и научными центрами, например, с Минской духовной академией, Богословским Институтом св. Кирилла и Мефодия в Минске, с философским факультетом МГУ, Центром изучения религии РГГУ. Поскольку теперь у нас всё объединяется на одной кафедре, то, наверное, надо попытаться взять всё лучшее от обоих подходов. Тем более, что наше направление подразумевает специализацию на старших курсах, в том числе и по миссиологии.

В рамках изучения религиоведения в ПСТГУ всегда существовало и некоторое творческое напряжение и дискуссия между представителями разных направлений. Одни исследователи настаивают на необходимости применения метода эмпатии и стремлении понять феномен изнутри. Другие считают, что нельзя изучать новые религиозные движения как интересный религиозный феномен, но при этом забывать о реальных трагедиях и реально поломанных человеческих судьбах, которые оставляют за собой эти самые религиозные течения. Как эти два направления объединяются на одной кафедре?

Вы абсолютно верно обозначили проблемное поле, потому что действительно существует и то и другое. Существует феномен новых религиозных движений, которые необходимо изучать и, пользуясь методом эмпатии, постараться понять их изнутри. По крайней мере, необходимо понять процессы, которые там происходят, потому что они очень интересны и неоднозначны. В частности, пользуясь терминологией Александра Леонидовича Дворкина, «тоталитарные секты», которые были очень жесткими в начале и в середине девяностых, сейчас социализируются и встраиваются в российский социум. С другой стороны, Вы абсолютно правы, говоря, что личные трагедии происходят до сих пор, и у нас даже сейчас учатся студенты, которые или сами имели деструктивный опыт участия в различных новых религиозных движениях, или этот опыт имели члены их семей. Академический подход не должен заставлять нас закрывать глаза на эти явления. Он должен давать возможность их научного понимания именно для того, чтобы понять подлинные истоки этих трагедий и найти эффективные пути решения порождающих их проблем. Мне кажется, что должны сосуществовать оба подхода.

Вы сказали, что понятие «конфессиональное религиоведение» является спорным. Может ли быть религиоведение конфессиональным? Насколько объективно может судить исследователь о том, что ему самому дорого и внутри чего он сам живет? Не нарушается ли здесь принцип научной объективности?

Я глубоко убежден в том, что истина в конечном счете не двойственна и действительно достоверные научные результаты не могут противоречить основным положениям христианской веры. При научном подходе важно пользоваться научной методологией. При использовании этой методологии получаем, насколько это возможно, достоверные результаты и ими пользуемся. И внутри своей традиции применение научной методологии тоже необходимо. Сам по себе методологический принцип исключения трансцендентного или методологический атеизм — это вовсе не нейтральное отношение. Мы как наблюдатели и исследователи всегда влияем на саму ситуацию, кем бы мы ни были. Моя конфессиональная позиция (как и позиция любого другого, в том числе и внеконфессионального исследователя) волей-неволей будет влиять на подходы, на выбор методик, которыми я буду пользоваться. Поэтому я думаю, что не надо бояться своей конфессиональной принадлежности, но не надо быть предвзятым, когда мы подходим к исследованию каких-то феноменов как внутри, так и вне своей традиции. Да, мое мировоззрение будет влиять на мои исследования, но, тем не менее, я должен стремиться к объективности. Я могу учитывать и оговаривать это влияние.

Отец Константин, в нашем университете дается не только широкий комплекс знаний о других религиозных традициях, но и достаточно солидная базовая подготовка в области православного богословия. Как бы Вы провели границу между теологическим исследованием и религиоведческим?

Говоря краток, религиоведение — это попытка независимого от какой-либо конфессиональной позиции, внешнего анализа всего религиозного комплекса настолько, насколько такой объективный подход вообще возможен. Наука ХХI века уже давно говорит о том, что абсолютной объективности достичь невозможно, но это все-таки некая попытка. Теология же — это взгляд изнутри определенной религиозной традиции на данный религиозный комплекс, предполагающий метод эмпатии. Лично для меня, наверное, теологический подход в большей степени будет апологетическим подходом. Позиция верующего христианина всегда основывается на словах Христа: «Аз есмь путь, и истина и жизнь». Но знание, полученное в результате добросовестного научного исследования, тоже само по себе обладает высокой ценностью, и эти две истины, в конце концов, не могут не совпадать.

Позвольте в конце задать несколько формальных вопросов. Какие комплексы учебных дисциплин Вы предлагаете в рамках вновь открываемого профиля?

Если начинать с богословского блока — это Священное Писание Нового и Ветхого Заветов, догматика, литургика, история Церкви. Комплекс религиоведческих дисциплин включает в себя историю религии, философию религии, социологию религии, психологию религии, феноменологию религии, антропологию религии, изучение новых религиозных движений. Естественно, есть блок общегуманитарних дисциплин, таких как история, философия, история и теория мировой культуры. На старших курсах конкретный набор дисциплин зависит уже от специализации, миссионерской (миссиология, история миссии) или научно-академической, например, по социологии или психологии религии.

Каким будет объем учебной нагрузки? Сколько сессий в течение года и какова их длительность?

Нагрузка стандартна для заочного обучения — две сессии в год по 25 дней и пять лет обучения до уровня бакалавра. В дальнейшем предполагается открытие магистратуры. Для человека, который в дальнейшем собирается работать в науке или заниматься экспертной деятельностью, необходимо продолжение образования.

Вы говорили об экспертной деятельности как об одной из возможных сфер, где человек может применить свои религиоведческие знания. Еще десять лет назад экспертное сообщество в значительной степени было ориентировано на атеистическое религиоведение просто в силу того, что старшее поколение экспертов, позиционировавших себя как религиоведы, по сути дела получали религиоведческое образование в рамках не объективно-научного, а прямо атеистического мировоззренческого подхода в советских ВУЗах. Какова ситуация сейчас?

Все-таки надо сказать, что процесс смены поколений начался значительно раньше, практически сразу после распада Союза. Но экспертная деятельность сейчас является очень проблемным полем. К сожалению, религиоведческое сообщество периодически сотрясают скандалы, в том числе вызванные и неоднозначными экспертными оценками — здесь еще только предстоит выработать некий консенсус. Наше экспертное сообщество еще только в процессе становления. Слава Богу, что мы встречаемся с коллегами на конференциях и на других научных мероприятиях. Главное, чтобы этот процесс шел в цивилизованном академическом русле.

Есть ли тенденции к этому? Понятно, что в науке всегда существует напряжение между разными школами и направлениями. Для науки это нормально.

Могу сказать, что на данный момент всплеск споров, который был связан с конкретными случаями проведения религиоведческих экспертиз, пока затих. В 2016 году было создано Русское религиоведческое общество , которое объединяет и представителей нашего университета, и внешних по отношению к церковному сообществу религиоведов. Его председателем является заведующий кафедрой Философии и религиоведения ПСТГУ профессор, доктор философских наук Константин Михайлович Антонов. В рамках этой организации мы проводим большое количество мероприятий. Студенты тоже могут стать членами этого общества. Мы видим одной из своих важнейших задач создание поля взаимопонимания между разными школами и разными подходами.

Спасибо, отец Константин. Мне только остается пожелать успехов Вам и вновь открываемому на Богословском факультете направлению заочного обучения по религиоведению.