В очередном материале о научных центрах богословского факультета мы расскажем о том, как социология может служить на благо Церкви, на примере проекта по реабилитации бездомных, осуществляемого службой «Милосердие», в рамках которого научной лабораторией ПСТГУ «Социология религии» было осуществлено полевое исследование «Бездомные российского мегаполиса: социально-демографический портрет, траектории попадания на улицу и отношение к помощи благотворительных организаций». Об этом проекте и работе наших социологов вообще мы поговорили с руководителем проекта Дарьей Орешиной, выпускницей социологического факультета ВШЭ, научным сотрудником лаборатории.

Дарья, скажите, пожалуйста, правильно ли я понимаю, что Ваше социологическое исследование — это «теоретическая часть» большого проекта службы «Милосердие»?

Не совсем так. «Милосердие» развивает программу реабилитации бездомных, которая инициирована командой, создавшей «Ангар спасения», про который, наверное, многие знают. Команда «Ангара» решила не останавливаться на помощи людям «здесь и сейчас», и некоторое время назад они запустили реабилитационную программу, потому что нужно не только поддерживать людей на улице, но и помогать им с этой улицы уходить, вливаться обратно в такую жизнь, которую мы называем «нормальной». На самом деле это не такая тривиальная задача — помочь перестроить голову человеку, который попал в трудную жизненную ситуацию, так, чтобы он снова захотел вернуться в семью, если она есть, начать самостоятельно зарабатывать, жить в доме. Кстати, в ряде случаев у бездомных до приезда в Москву было собственное жилье, и им есть куда вернуться. От «Милосердия» была подана заявка на президентский грант для финансирования программы реабилитации. Частью этого гранта стало наше исследование, которое должно было дать «Милосердию» более углубленные знания о людях, с которыми они работают, и, соответственно, как лучше им помогать. Так что наше исследование — это вклад в программу, которая уже какое-то время существовала до этого грантового проекта и продолжает развиваться сейчас. «За 2019 год 19 участников программы возвратились в свои регионы, возобновили работу, вернулись в семьи или восстановили контакт с родственниками. С января 2020 года в программе участвуют 27 участников. К нормальной жизни уже вернулись 4 человека, 9 возвратились на улицу, а 14 человек продолжают реабилитацию. Процесс реабилитации может длиться от 1 месяца до 1 года. У каждого человека он проходит по-разному в зависимости от особенностей личности, времени проживания на улице и специфики той жизненной ситуации, в которую попал человек», — отметили руководители программы реабилитации.

Прежде чем говорить о формате и целях работы, хотел спросить: сам епископ Пантелеимон как глава Синодального отдела по социальному служению как-то участвует в этом проекте, Вы с ним общались по этому поводу?

Непосредственно в ходе этого исследования мы с владыкой не пересекались. Но мы уже не раз делали для владыки другие исследования: мониторинг приходских социальных работников, «Великая суббота» (см. материал об этом проекте у нас на сайте, и другие. Несколько раз в год сотрудники лаборатории презентуют результаты исследовательских проектов на совещаниях в Синодальном отделе. Конкретно это исследование мы обсуждали с руководителями «Ангара спасения» — это Ирина Мешкова и Роман Скоросов. Общение с ними началось года два назад. Поначалу нам не совсем было понятно, что они от нас хотят: «Надо бы какую-то статистику, надо бы что-то» и т. д. Они дали нам свои внутренние данные по учету просителей «Ангара», мы эти данные как-то обработали, им понравилось. Такое рабочее общение вылилось в то, что через два года они предложили сделать совместную заявку на президентский грант. Так и получилось это исследование.

Вы говорите, что сначала запрос был не очень понятным, а к гранту у них был определенный вопрос, чего они хотели от вас? Как вам вообще работается с «практиками»?

Стоит уточнить, что когда я говорю, что «запрос был не очень понятным», это означает, что он не очень понятен нам, социологам. Возможно, с точки зрения практиков это был вполне конкретный вопрос. Важно понимать, что практики и исследователи говорят немного на разных языках. Нам повезло, что Ирина и Роман согласились включиться в длительный диалог, в процессе которого предстояло друг друга понять, чтобы сделать действительно стоящее исследование. Думаю, важно было, что мы уже какое-то время работали с владыкой Пантелеимоном, это дало нам определенный кредит доверия. Во-многом поэтому работа не стояла на месте. Не скажу, что это было просто, потому что мы с ними живем в разном мире: у них свои очень конкретные задачи, очень мало времени на изучение наших наработок и обсуждение дизайна исследования, а тут мы со своими определениями понятий, формулировками вопросов… Но в итоге анкета была составлена в достаточно короткие сроки, и я скажу, что она была сделана хорошо.

Расскажите, пожалуйста, про команду исследования.

Основная команда была такая: я — руководитель проекта. Валерия Елагина (выпускница БФ ПСТГУ) руководила всем полем, благодаря ей очень большая работа была сделана в срок. Татьяна Крихтова (преподаватель БФ ПСТГУ) тоже все время была в поле. Вообще в качестве интервьюеров в проекте участвовали 19 человек — исследователи из ПСТГУ, НИУ ВШЭ, Европейского Университета в Санкт-Петербурге, МВШСЭН, МГУ и РГГУ. Они собрали более 700 интервью с февраля по август 2019! Это был какой-то бесконечный и выматывающий марафон… Регулярно приходить в «Ангар» в течение полугода и общаться с бездомными — это не просто.

Были профессиональные интервьюеры, которые брали одно-два интервью и говорили потом: «Деньги оставьте себе, работа очень интересная, но впечатлений нам хватит на ближайший год вперед…»

На этапе составления анкеты и написания отчета присоединилась Полина Врублевская. С Полиной мы несколько лет делали для ОЦБСС «Мониторинг приходских социальных работников», и уже неплохо понимаем, как лучше презентовать результаты подобных исследований. Вообще по ходу реализации исследовательского проекта привлекаются люди разной квалификации. Когда анкеты собрали, их нужно вбить — есть люди, которые переводят данные в электронный вид. Далее массив данных необходимо подготовить к анализу (это называется «чистить массив»), сделать предварительный анализ. Этим занималась Лена Мелкумян, она инженер-математик.

Вообще, когда мы разрабатываем дизайн исследования или обсуждаем результаты, мы можем спросить совет у любого из коллег, так что в каждом исследовании есть команда, которая отвечает за результат, но на самом деле круг людей, который оказывается в него вовлечен, оказывается намного шире.

Кроме того, нельзя сказать, что проекты автономны друг от друга. Вот мы делаем проект по бездомным, а три года назад делали проект по долгам и кредитам, есть ряд тем, которые пересекаются, и очень интересно учесть результат предыдущего исследования в текущем. Одна из сквозных тем у нас — религиозность. Тут мы приходим к Елене Пруцковой: «Какие вопросы о религиозности надо задать, как будем их анализировать?» и т. д.

То есть это всегда работа центра как боевой единицы?

Это действительно так. Кроме вышесказанного, это работа всего центра в том смысле, что новые проекты делаются на основании предыдущих разработок: есть некоторый банк знаний, методик, навыков, который постепенно накапливается, и новый проект его использует.

Мы не будем сейчас говорить с Вами о конкретных результатах исследования, поскольку о них недавно вышло несколько подробных публикаций:
Известия — «Есть и достоинство: благотворители фиксируют рост нуждающихся.»,
ВШЭ — «Без приюта в мегаполисе: социологи составили портрет московских бездомных.»,
РИА новости — «Церковную программу помощи бездомным в Москве нужно расширить — РПЦ.»

Церковный вестник — «Бездомные верят в Бога и собственные силы».

Я хотел задать несколько вопросов «вокруг» исследования. Может ли научное исследование как-то реально повлиять на ситуацию с бездомными на улицах г. Москвы?

Это хороший вопрос. Во-первых, я уверена, что научные исследования нужны практикам, которые занимаются решением тех или иных социальных вопросов, в частности помогают бездомным. Во-вторых, важно понимать, что связь между практикой и исследованиями не всегда линейна и не всегда четко просматривается. Польза от исследований может выражаться не в виде прямого ответа на вопрос практиков, а в процессах, происходящих, выражаясь Вашим языком, «вокруг» исследования. Бывает так, что показываешь практикам данные, а они говорят: «Мы вообще об этом не задумывались». Конечно, важна открытость практиков к новому, может быть, контр-интуитивному знанию. Они думали одно, а в результате исследования получилось, что ситуация на сколько-то градусов отклоняется или вообще перпендикулярна… Тогда есть что обсудить и в этом обсуждении получить более глубокое понимание вопроса. В нашем случае таким контр-интуитивным для практиков стало разделение бездомных на три группы (новички, маятники, зависшие).Исследование может помочь тем, кто принимает решения по поводу социальной проблемы. Когда приходится разговаривать с чиновниками или с грантодателями, цифры всегда более убедительны. По результатам нашего исследования можно сказать: «У 68% бездомных средний реабилитационный потенциал, у 18% — высокий». Этими людьми нужно заниматься, помогать. Думаю, что сотрудники «Милосердия» это как-то предполагали, и именно поэтому и запустили свою программу реабилитации. Исследование позволяет это интуитивное знание структурировать, оформить в цифрах и четких тезисах, которые наглядны и достаточно убедительны.

Можно сказать, что вы даете им понятийный аппарат?

Может быть, и да, но не только. Мы еще даем возможность взглянуть с другой стороны на хорошо знакомую им проблему. И важно не то, чей взгляд правильный, а то, что когда удается сформулировать альтернативную точку зрения и обсудить ее, это дает лучшее понимание ситуации, чем когда есть один устоявшийся взгляд. Ну и конечно, мы стараемся дать ответы на интересующие практиков конкретные вопросы.

Результаты вашего исследование будут имплементированы в конкретную практику?

Они уже используются в работе «Милосердия». Здесь надо уточнить. Бывают исследования, которые имплементируются в практику напрямую — то есть позволяют выстроить конкретные программы социальной помощи. Исследование, которое мы обсуждаем, немного другого типа. Оно позволяет сформулировать актуальные проблемы, стоящие перед организациями, цель которых — помощь людям в трудной жизненной ситуации на улицах крупных городов. Среди бездомных мегаполиса есть несколько типологических подгрупп, и им нужны разные программы помощи. Центры помощи, которые помогают людям выживать на улице, и так перегружены. А это не единственное, что нужно делать. Наше исследование показало, что среди московских бездомных есть значимая прослойка людей, которые потенциально готовы вернуться домой, нужно только помочь им это сделать. Но помочь — это не просто купить билеты или дать свежую одежду. Надо поработать с человеком, чтобы он перестроил мировосприятие и вернулся в «нормальную жизнь». Надо помочь восстановить связи, которые человек потерял, научить его снова жить в обществе. Собственно, это и делает «Милосердие». В рамках программы реабилитации с человеком работают психолог, социальный работник и священник, и это длительный процесс, в результате которого человек получает шанс уйти с улицы навсегда. Поэтому систему, которая существует в «Милосердии», обязательно нужно развивать.

Идеальный сценарий развития приблизительно такой: «Милосердие» реализует эту программу на доступном им уровне, это покажет эффективность программы, и она будет распространяться шире, например, государственными структурами?

Да, она может быть перенесена в другие крупные города. Преимущество Церкви в реализации таких программ в том, что у нее уже есть определенный опыт и, главное, люди. В России действует более 20 тысяч приходов Православной Церкви. С определенными оговорками можно сказать, что каждый десятый приход занимается социальной работой в том или ином формате. В том числе помогают приходы и бездомным. Конечно, даже активным приходам и церковным организациям нужна поддержка, обучение, ресурсы. Но то, что есть, — это важная база для будущей работы. При минимальных ресурсах приходским общинам и священникам удается решать социальные проблемы у себя на местах без какого-либо участия государства. Поэтому когда программа будет обкатана, может быть, правильнее будет перенести этот опыт в регионы, поддержав общины и церковные организации, готовые эту практику развивать.

Можно сказать, что сеть приходов по России обладает очень серьезным потенциалом для изменения конкретных жизней.

Конечно, приходы, где сформировались общины — это мощный ресурс. Как минимум потому, что это сплоченные сообщества активных людей, которые хотят и могут вместе что-то делать, помогать друг другу и нуждающимся за церковной оградой. Почему это так важно в ситуации с бездомными? В презентации по результатам исследования есть карта, на которой показано, из каких регионов приехали наши респонденты. Карта наглядно иллюстрирует, что большинство московских бездомных приехали из близлежащих к столице областей. И, скорее всего, это проблема не только для Москвы: если бы мы провели опрос в Петербурге, Новосибирске или другом крупном городе, я предполагаю, мы увидели бы похожую картину. Люди едут в поисках работы или с целью решения других проблем в крупный город. Иными словами, опыт Москвы, с определенными поправками, может быть перенесен на другие крупные города. Практика «Милосердия» показывает, что в сельской местности реабилитация проходит лучше. То есть нет смысла заниматься реабилитацией людей в Москве. Подопечных можно перенаправлять в другие области, например — ближе к месту, где у них есть жилье или родственники. Отдельные приходы могли бы стать опорными точками для такой программы.

Социология на службе Церкви — какие перспективы у такого взаимодействия?

Мы можем быть полезны Церкви, это факт, и международный опыт это подтверждает. У католиков и протестантов подобное сотрудничество оказывается плодотворным на разных уровнях — от внутриприходских исследований до масштабных епархиальных. Какие перспективы у нас? Наверное, тот факт, что наша лаборатория существует уже столько лет, говорит о том, что перспективы есть.

В России этим занимается только ваша лаборатория?

Конечно, мы не единственные исследователи православия и церковной жизни в России. Публикации по близким темам время от времени встречаются в социологических журналах, так что можно сказать, что социологи данной темой интересуются: в своих епархиях, на местах, какие-то контакты между учеными и Церковью налаживаются, но пока это скорее штучная работа. Поэтому в плане продолжительности и систематичности работы Соцрел в определенном смысле уникален. Тут сложно судить о перспективах, сейчас кажется, что многое зависит от открытости Церкви. Думаю, многие социологи будут готовы сотрудничать.

Дарья, большое спасибо за беседу!

Смотрите также материалы о работе лаборатории «Социология религии» у нас на сайте: «Бюджет времени священника» и интервью с И. В. Павлюткиным о многодетности.